18+
Предупреждение: Дальше - материал, в котором может содержаться нецензурная лексика. А еще в информации ниже затронуты темы любви, секса и употребления алкоголя. Если по какой-то причине вас это оскорбляет, посмотрите информацию о нашем конкурсе носочного дизайна (в нём еще деньги дают)..
Общество юных поэтов
Запрещенная лирика
русских классиков
русских классиков
Исполнителей современных музыкальных чартов принято обвинять в использовании обсценной лексики или выборе низменных тем для своих произведений. Эти же темы присутствовали в творчестве и 100, и 200 лет назад. И не только у малоизвестных авторов, но и вполне себе у светочей русской словесности.
Спойлеры: Ниже очень много букв и стихов. Каждая фраза на носке - не просто так там оказалась. Но вы можете сохранить этот материал и прочитать его потом. А сейчас просто изучить картинки или сразу перейти к заказу по кнопкам ниже.
"...Суд города N признал, что тексты песен группы К содержат «призывы к асоциальному поведению, отвержению общечеловеческой морали, а также к активному использованию...обсценной (матерной) лексики».
"...Популярной молодежной группе Ф снова запретили выступать с концертом. На этот раз — в городе N."
Всё чаще и чаще мы видим подобные новости в прессе. И это в нашем-то прогрессивном 21 веке и в свободном светском государстве! А представляете, что было в каком-нибудь глубоком 19 столетии. Да там наверняка только за мысль о мужском половом органе сажали на кол или сжигали на костре. Пушкин или Лермонтов никогда себе ничего подобного не позволяли и целомудренность была их жизненной стезёй. Или нет?
А как насчёт бушующего 20 века, когда до этой легкомысленной ерунды всем, казалось бы, не было дела - грохотали революции, мир полыхал в огне, все бегали абсолютно голые, электричества не было нигде… Минуточку! Это уже конец века. А что в начале?
Был ли брутальный певец революций Маяковский охоч до раскованного каламбура? Действительно ли заслужил у дворняг миловидный Есенин звание озорного гуляки или приписал его себе сам? С большим ли пиететом Пушкин относился к вельможным афедронам или называл их по-народному "жопами"?
Могут ли носки дать ответ на этот вопрос? Мы считаем, что могут!
Перед вами наша новая коллекция "Общество юных поэтов". При ее создании мы вдохновлялись чувственной (a.k.a. "запрещенной" и "запретной") лирикой поэтов Золотого и Серебряного веков - Пушкина, Есенина, Цветаевой, Лермонтова и Маяковского.
Пять поэтов. Два века русской поэзии. Десять стихотворений. И двенадцать пар носков, открывающих мечущийся внутренний мир молодого поэта.
Каждая модель содержит строку из стихотворения. Например, Сергей Есенин представлен моделями "Молодая, красивая дрянь" и "Одинокий и пьяный", Александр Пушкин - "Жрица наслажденья" и "Святой угодник", Марина Цветаева - "Чувство сука", Михаил Лермонтов - "Юность долго не блестит", а Владимир Маяковский - "Живу, как денди" и "Дикий!". Все стихотворения были опубликованы в разные годы, и мы нашли эти книги в недрах русских библиотек (в продаже не ищите - их уже нет!).
Чтобы смысл выбранных фраз не потерялся в процессе покупки и использования носков, мы попросили писателей, историков, публицистов и просто любителей словесности составить исчерпывающие аннотации для каждой модели коллекции.
Приступим!
А как насчёт бушующего 20 века, когда до этой легкомысленной ерунды всем, казалось бы, не было дела - грохотали революции, мир полыхал в огне, все бегали абсолютно голые, электричества не было нигде… Минуточку! Это уже конец века. А что в начале?
Был ли брутальный певец революций Маяковский охоч до раскованного каламбура? Действительно ли заслужил у дворняг миловидный Есенин звание озорного гуляки или приписал его себе сам? С большим ли пиететом Пушкин относился к вельможным афедронам или называл их по-народному "жопами"?
Могут ли носки дать ответ на этот вопрос? Мы считаем, что могут!
Перед вами наша новая коллекция "Общество юных поэтов". При ее создании мы вдохновлялись чувственной (a.k.a. "запрещенной" и "запретной") лирикой поэтов Золотого и Серебряного веков - Пушкина, Есенина, Цветаевой, Лермонтова и Маяковского.
Пять поэтов. Два века русской поэзии. Десять стихотворений. И двенадцать пар носков, открывающих мечущийся внутренний мир молодого поэта.
Каждая модель содержит строку из стихотворения. Например, Сергей Есенин представлен моделями "Молодая, красивая дрянь" и "Одинокий и пьяный", Александр Пушкин - "Жрица наслажденья" и "Святой угодник", Марина Цветаева - "Чувство сука", Михаил Лермонтов - "Юность долго не блестит", а Владимир Маяковский - "Живу, как денди" и "Дикий!". Все стихотворения были опубликованы в разные годы, и мы нашли эти книги в недрах русских библиотек (в продаже не ищите - их уже нет!).
Чтобы смысл выбранных фраз не потерялся в процессе покупки и использования носков, мы попросили писателей, историков, публицистов и просто любителей словесности составить исчерпывающие аннотации для каждой модели коллекции.
Приступим!
Жрица наслажденья. Пушкин
18 июня 1819 года Александр Тургенев писал Вяземскому, что Пушкин «простудился, дожидаясь у дверей одной б**ди, которая не пускала его в дождь к себе, для того, чтобы не заразить его своею болезнию». Опасности поджидали великого поэта и тут, и там.
Вот и мы не видим никаких оснований не связывать письмо Тургенева с нашим посланием Ольге (датируя его 1817-1820 гг.), из которого легко можно представить, как Пушкин развлекался после Лицея.
Кстати, Ольге Массон, которой, как считается, посвящено стихотворение, в 1819 году было 23 года – возраст для женщины по тем временам не самый уже цветущий. Но друзья, с которыми в это время кутил Пушкин – «Зеленая лампа» – занимали себя еще и вольными политическими беседами. Это делало Ольгу вдвойне привлекательной, так как она была дочерью прогремевшего в конце 1790-х огромным «русофобским» памфлетом швейцарца Шарля Массона. Но в 1826 году Ольга благополучно вышла замуж, и толпы молодых нетрезвых интеллектуалов уже более не стучались ей в ворота по ночам.
Вот и мы не видим никаких оснований не связывать письмо Тургенева с нашим посланием Ольге (датируя его 1817-1820 гг.), из которого легко можно представить, как Пушкин развлекался после Лицея.
Кстати, Ольге Массон, которой, как считается, посвящено стихотворение, в 1819 году было 23 года – возраст для женщины по тем временам не самый уже цветущий. Но друзья, с которыми в это время кутил Пушкин – «Зеленая лампа» – занимали себя еще и вольными политическими беседами. Это делало Ольгу вдвойне привлекательной, так как она была дочерью прогремевшего в конце 1790-х огромным «русофобским» памфлетом швейцарца Шарля Массона. Но в 1826 году Ольга благополучно вышла замуж, и толпы молодых нетрезвых интеллектуалов уже более не стучались ей в ворота по ночам.
Александр Пушкин. «Ольга, крестница Киприды...».
О. Массон
Ольга, крестница Киприды,
Ольга, чудо красоты,
Как же ласки и обиды
Расточать привыкла ты!
Поцелуем сладострастья
Ты, тревожа сердце в нас,
Соблазнительного счастья
Назначаешь тайный час.
Мы с горячкою любовной
Прибегаем в час условный,
В дверь стучим — но в сотый раз
Слышим твой коварный шёпот,
И служанки сонный ропот,
И насмешливый отказ.
Ради резвого разврата,
Приапических затей,
Ради неги, ради злата,
Ради прелести твоей,
Ольга, жрица наслажденья,
Внемли наш влюблённый плач —
Ночь восторгов, ночь забвенья
Нам наверное назначь.
1819
О. Массон
Ольга, крестница Киприды,
Ольга, чудо красоты,
Как же ласки и обиды
Расточать привыкла ты!
Поцелуем сладострастья
Ты, тревожа сердце в нас,
Соблазнительного счастья
Назначаешь тайный час.
Мы с горячкою любовной
Прибегаем в час условный,
В дверь стучим — но в сотый раз
Слышим твой коварный шёпот,
И служанки сонный ропот,
И насмешливый отказ.
Ради резвого разврата,
Приапических затей,
Ради неги, ради злата,
Ради прелести твоей,
Ольга, жрица наслажденья,
Внемли наш влюблённый плач —
Ночь восторгов, ночь забвенья
Нам наверное назначь.
1819
Святой угодник. Пушкин
В начале 19 века шутки над геями считались смешными. В 1822 году Пушкин побывал в Бендерах. Потом, конечно, будут писать, что он туда ездил изучать на месте историю русско-шведской войны для будущей «Полтавы», искать могилу Искры и пр. Но не только. В Бендерах было, в терминологии блокбастера «Робин Гуд. Мужчины в трико», довольно весело. Но очень-очень скучно.
В Бендерах стоял полк, офицеры которого, в отличие от Пушкина, никуда отлучаться со службы не могли. Посему развлекались на местах. Один капитан (Созонович) вступил в секту Агнцев Божиих (запрещенная в России организация), был, как в ней полагалось, кастрирован и стал вовлекать в нее младших чинов и солдат. Капитана судили и сослали в Соловецкий монастырь. Оскопление на долгое время стало одной из весёлых тем для бесед.
Но не такой весёлой, как случай с другим капитаном - Бороздным - тоже осужденным военным судом за то, что он «предался содомитству и распространил оное в своей роте». Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений, да. Этот случай был уж до того "веселый", что, узнав о нем, Пушкин тут же сочинил экспромт, произнес его перед выпивавшей компанией, и он сразу разлетелся по всей России.
Подумай, аноним, что бы сделали социальные сети с Пушкиным сегодня. А ведь он еще не успел написать даже «Кавказского пленника».
В Бендерах стоял полк, офицеры которого, в отличие от Пушкина, никуда отлучаться со службы не могли. Посему развлекались на местах. Один капитан (Созонович) вступил в секту Агнцев Божиих (запрещенная в России организация), был, как в ней полагалось, кастрирован и стал вовлекать в нее младших чинов и солдат. Капитана судили и сослали в Соловецкий монастырь. Оскопление на долгое время стало одной из весёлых тем для бесед.
Но не такой весёлой, как случай с другим капитаном - Бороздным - тоже осужденным военным судом за то, что он «предался содомитству и распространил оное в своей роте». Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений, да. Этот случай был уж до того "веселый", что, узнав о нем, Пушкин тут же сочинил экспромт, произнес его перед выпивавшей компанией, и он сразу разлетелся по всей России.
Подумай, аноним, что бы сделали социальные сети с Пушкиным сегодня. А ведь он еще не успел написать даже «Кавказского пленника».
Александр Пушкин. «Накажи, святой угодник...»
Накажи, святой угодник,
Капитана Борозду,
Разлюбил он, греховодник,
Нашу матушку п***у.
1822
Накажи, святой угодник,
Капитана Борозду,
Разлюбил он, греховодник,
Нашу матушку п***у.
1822
Позволь мне сзади. Пушкин
Если ты ничего не знаешь по теме «Пушкин в Михайловском», знай главное. Пушкину там было СКУЧНО. Хотелось свалить. Пушкин мечтал, что его отправят лечиться, а тем временем почитывал всякое веселое. Веселым были стишки поэта Языкова. Примерно такие: «Ах, как мила Моя Лилета! Она пришла, Полуодета, И начала Ласкать поэта». и т.д. Самое веселое не напечатано и до сих пор.
Благодаря стихам Языкова оказалось, что недавно созданный утонченный язык возвышенных элегий подходит для рассказа об эротических утехах не хуже, чем барковианская матерщина!
NB! Просто громко скажи эту фразу на первом этаже ФилФака СПбГУ, и у тебя в момент станет больше подружек, чем ты даже мог себе представить.
Вот и Пушкину было завидно. Он попробовал Языкову подражать, и в письме приятелю Вульфу написал эти самые четыре стиха про "Позволь мне сзади". Дальше не получилось.
Зато получился, например, элегический язык плохого стихотворца Ленского, за нежными излияниями которого выглядывает языковский язык (язык Языкова), а уж в пушкинском послании Языкову этот язык проступает явно. "Поешь бог ведает кого" автоматически читалось как "е**шь бог ведает кого".
Язык. Отличное слово. Почему мы его так редко используем?
Благодаря стихам Языкова оказалось, что недавно созданный утонченный язык возвышенных элегий подходит для рассказа об эротических утехах не хуже, чем барковианская матерщина!
NB! Просто громко скажи эту фразу на первом этаже ФилФака СПбГУ, и у тебя в момент станет больше подружек, чем ты даже мог себе представить.
Вот и Пушкину было завидно. Он попробовал Языкову подражать, и в письме приятелю Вульфу написал эти самые четыре стиха про "Позволь мне сзади". Дальше не получилось.
Зато получился, например, элегический язык плохого стихотворца Ленского, за нежными излияниями которого выглядывает языковский язык (язык Языкова), а уж в пушкинском послании Языкову этот язык проступает явно. "Поешь бог ведает кого" автоматически читалось как "е**шь бог ведает кого".
Язык. Отличное слово. Почему мы его так редко используем?
Александр Пушкин. «Как широко...»
Как широко,
Как глубоко!
Нет, бога ради,
Позволь мне сзади.
май—июнь 1825 г.
Юность долго не блестит. Лермонтов
Если тебе тоже 20 лет и ты тоже ждешь не дождешься выпуска из элитарного закрытого мужского заведения, то это вот воспоминание о будущем авторе «Героя нашего времени» не покажется тебе странным:
«…Лермонтов, Лярский, Тизенгаузен, братья Череповы… составляли по вечерам так называемый ими "Нумидийский эскадрон", в котором, плотно взявши друг друга за руки, быстро скользили по паркету легкокавалерийской камеры, сбивая с ног попадавшихся им навстречу новичков». Веселились, в общем, как могли.
Закрытое мужское заведение открывает ученикам все прелести квира. Через три года гигант Тизенгаузен, которому посвящено стихотворение, будет уволен из кавалергардов из-за гомосексуального скандала в гвардейский полк похуже. А пока «нумидийцы» не только воображали себя лошадками, но и описывали себя как лошадок: начало лермонтовского послания из заполненного того же рода стихами рукописного журнала «Школьная заря» перепевает строки из знаменитого пушкинского «Кобылица молодая...» («Не косись пугливым оком, / Ног на воздух не мечи...»).
Гендерный, простите, сдвиг, разумеется, важен.
«…Лермонтов, Лярский, Тизенгаузен, братья Череповы… составляли по вечерам так называемый ими "Нумидийский эскадрон", в котором, плотно взявши друг друга за руки, быстро скользили по паркету легкокавалерийской камеры, сбивая с ног попадавшихся им навстречу новичков». Веселились, в общем, как могли.
Закрытое мужское заведение открывает ученикам все прелести квира. Через три года гигант Тизенгаузен, которому посвящено стихотворение, будет уволен из кавалергардов из-за гомосексуального скандала в гвардейский полк похуже. А пока «нумидийцы» не только воображали себя лошадками, но и описывали себя как лошадок: начало лермонтовского послания из заполненного того же рода стихами рукописного журнала «Школьная заря» перепевает строки из знаменитого пушкинского «Кобылица молодая...» («Не косись пугливым оком, / Ног на воздух не мечи...»).
Гендерный, простите, сдвиг, разумеется, важен.
Михаил Лермонтов "К Тизенгаузену"
Не води так томно оком,
Круглой жопкой не верти,
Сладострастьем и пороком
Своенравно не шути.
Не ходи к чужой постеле
И к своей не подпускай,
Ни шутя, ни в самом деле
Нежных рук не пожимай.
Знай, прелестный наш чухонец,
Юность долго не блестит,
Хоть любовник твой червонец
Каждый раз тебе дарит.
Знай: когда рука господня
Разразится над тобой
Все, которых ты сегодня
Зришь у ног своих с мольбой,
Сладкой влагой поцелуя
Не уймут тоску твою,
Хоть тогда за кончик х*я
Ты бы отдал жизнь свою.
1834
Не води так томно оком,
Круглой жопкой не верти,
Сладострастьем и пороком
Своенравно не шути.
Не ходи к чужой постеле
И к своей не подпускай,
Ни шутя, ни в самом деле
Нежных рук не пожимай.
Знай, прелестный наш чухонец,
Юность долго не блестит,
Хоть любовник твой червонец
Каждый раз тебе дарит.
Знай: когда рука господня
Разразится над тобой
Все, которых ты сегодня
Зришь у ног своих с мольбой,
Сладкой влагой поцелуя
Не уймут тоску твою,
Хоть тогда за кончик х*я
Ты бы отдал жизнь свою.
1834
Чувство сука. Цветаева
Если тебе сложно читать стихи (а цветаевские не из легких) – небольшое уточнение об ударении. Написанное у тебя на носках нужно читать не как михейиджуманджиевское «ЧУВСТВО СУ'КА», но как «ЧУВСТВО СУКÁ». Чувство ни в чем не виновато.
Просто иногда начинает казаться, что поэтический трон в России – твой, но пустует, потом начинаешь в этом сомневаться… От этого хочется только поболтаться на суку. Такая вот грустная история. Но так оно потом (почти) и вышло.
Критик Адамович, когда стихотворение было впервые напечатано (оно тогда называлось «Школа стиха»), уверял своих читателей, что если им тут что-то непонятно, это они сами неправы. Все кристально ясно.
Поверим критику, так как место для серьёзного и вдумчивого анализа этого стихотворения нам пришлось отдать под информацию, как эти носки правильно стирать.
Просто иногда начинает казаться, что поэтический трон в России – твой, но пустует, потом начинаешь в этом сомневаться… От этого хочется только поболтаться на суку. Такая вот грустная история. Но так оно потом (почти) и вышло.
Критик Адамович, когда стихотворение было впервые напечатано (оно тогда называлось «Школа стиха»), уверял своих читателей, что если им тут что-то непонятно, это они сами неправы. Все кристально ясно.
Поверим критику, так как место для серьёзного и вдумчивого анализа этого стихотворения нам пришлось отдать под информацию, как эти носки правильно стирать.
Марина Цветаева. Разговор с гением.
Глыбами — лбу
Лавры похвал.
«Петь не могу!»
— «Будешь!» — «Пропал,
(На толокно
Переводи!)
Как молоко —
Звук из груди.
Пусто. Суха́.
В полную веснь —
Чувство сука».
— «Старая песнь!
Брось, не морочь!»
«Лучше мне впредь —
Камень толочь!»
— «Тут-то и петь!»
«Что́ я, снегирь,
Чтоб день-деньской
Петь?»
— «Не моги,
Пташка, а пой!
На́ зло врагу!»
«Коли двух строк
Свесть не могу?»
— «Кто когда — мог?!»
«Пытка!» — «Терпи!»
«Скошенный луг —
Глотка!» — «Хрипи:
Тоже ведь — звук!»
«Львов, а не жён
Дело». — «Детей:
Распотрошён —
Пел же — Орфей!»
«Так и в гробу?»
— «И под доской».
«Петь не могу!»
— «Это воспой!»
Медон, 4 июня 1928
Глыбами — лбу
Лавры похвал.
«Петь не могу!»
— «Будешь!» — «Пропал,
(На толокно
Переводи!)
Как молоко —
Звук из груди.
Пусто. Суха́.
В полную веснь —
Чувство сука».
— «Старая песнь!
Брось, не морочь!»
«Лучше мне впредь —
Камень толочь!»
— «Тут-то и петь!»
«Что́ я, снегирь,
Чтоб день-деньской
Петь?»
— «Не моги,
Пташка, а пой!
На́ зло врагу!»
«Коли двух строк
Свесть не могу?»
— «Кто когда — мог?!»
«Пытка!» — «Терпи!»
«Скошенный луг —
Глотка!» — «Хрипи:
Тоже ведь — звук!»
«Львов, а не жён
Дело». — «Детей:
Распотрошён —
Пел же — Орфей!»
«Так и в гробу?»
— «И под доской».
«Петь не могу!»
— «Это воспой!»
Медон, 4 июня 1928
Одинокий и пьяный. Есенин
Наш Есенин был самым что ни на есть деревенщиной. Ну, то есть, по-настоящему - взял и родился в рязанской деревне. Как и все деревенские он любил пить водку и бить городских.
После чего и появлялись такие наполненные добротой и оптимизмом стихи, как «Месяц рожу полощет в луже». Не удивительно, что при столь богатом и разнообразном досуге Есенин очень боялся милиционеров. Понятно, что все их боятся, но у поэта была форменная фобия – ну, знаете, как некоторые боятся крыс или пауков, или неправильного употребления «-тся» и «-ться» (Бррр! От последнего аж затрясло, словно нежную песню пенопласта о стекло послушал!).
Но и даже после всех этих размышлений мы точно не можем сказать, точно ли это стихотворение Есенина или нет.
После чего и появлялись такие наполненные добротой и оптимизмом стихи, как «Месяц рожу полощет в луже». Не удивительно, что при столь богатом и разнообразном досуге Есенин очень боялся милиционеров. Понятно, что все их боятся, но у поэта была форменная фобия – ну, знаете, как некоторые боятся крыс или пауков, или неправильного употребления «-тся» и «-ться» (Бррр! От последнего аж затрясло, словно нежную песню пенопласта о стекло послушал!).
Но и даже после всех этих размышлений мы точно не можем сказать, точно ли это стихотворение Есенина или нет.
Сергей Есенин. Месяц рожу полощет в луже.
Месяц рожу полощет в луже,
С неба светит лиловый сатин.
Я стою никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.
А хорошего в жизни мало,
Боль не тонет в проклятом вине,
Даже та, что любил, перестала
Улыбаться при встрече мне.
А за что? А за то, что пью я,
Разве можно за это ругать,
Коль на этой на пьяной планете
Родила меня бедная мать.
Я стою никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.
Месяц рожу полощет в луже,
С неба светит лиловый сатин.
‹1923—1924›
Месяц рожу полощет в луже,
С неба светит лиловый сатин.
Я стою никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.
А хорошего в жизни мало,
Боль не тонет в проклятом вине,
Даже та, что любил, перестала
Улыбаться при встрече мне.
А за что? А за то, что пью я,
Разве можно за это ругать,
Коль на этой на пьяной планете
Родила меня бедная мать.
Я стою никому не нужен,
Одинокий и пьяный, один.
Месяц рожу полощет в луже,
С неба светит лиловый сатин.
‹1923—1924›
Молодая, красивая дрянь. Есенин
Как гласит известная филологическая пословица: «Можно вывезти Есенина из деревни, но нельзя вывести из Есенина деревню». Переехав в город Москву, он не оставил своих деревенских привычек и продолжал пить и бить городских.
И, естественно, писать об этом в своих стихах, словно какие-нибудь олдскульные гангста-рэперы 2Pac или Coolio. Ну какая первая красавица «на раёне» устоит перед такими аллегориями, перед такими комплиментами поэта-хулигана?! «Пусть целует она другова, / Молодая, красивая дрянь», «Лижут в очередь кобели / Истекающую суку соком».
До Фейса с его бургером оставалось всего 95 лет. И они пролетели как один миг.
Сергей Есенин. Пой же, пой. На проклятой гитаре…
Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.
Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.
Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.
Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь — простыня да кровать.
Наша жизнь — поцелуй да в омут.
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хер…
Не умру я, мой друг, никогда.
<1923>
Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.
Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.
Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.
Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь — простыня да кровать.
Наша жизнь — поцелуй да в омут.
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хер…
Не умру я, мой друг, никогда.
<1923>
Пей, выдра! Пей!.
Скука… Скука….
Есенин
Скука… Скука….
Есенин
Помимо водкопития и мордобития у Есенина была ещё одна страсть – женщины. Вернее, совсем не одна: поэт хвастался, что у него было аж 3 тыщи женщин! Ага, одновременно.
Врал, конечно, как официальная пропаганда.
Частенько он совмещал эти свои два увлечения – женщин и алкоголь. В результате этих томных вечеров появлялись такие романтические, наполненные любовью и обожанием стихи, вроде «Сыпь, гармоника. Скука... Скука», в коих возвышенная экспрессия («Пей со мною, паршивая сука») плавно перетекала в лирически задумчивое «Мне бы лучше вон ту, сисястую».
Именно из-за дуализма мы посвятили этому стихотворению аж целых две пары носков!
Сергей Есенин "Сыпь, гармоника! Скука… Скука…"
Сыпь, гармоника! Скука... Скука...
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Излюбили тебя, измызгали,
Невтерпеж!
Что ж ты смотришь так синими брызгами,
Иль в морду хошь?
В огород бы тебя, на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.
Сыпь, гармоника! Сыпь, моя частая!
Пей, выдра! Пей!
Мне бы лучше вон ту, сисястую,
Она глупей.
Я средь женщин тебя не первую,
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.
Чем больнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.
К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая... я плачу...
Прости... прости...
<1923>
Сыпь, гармоника! Скука... Скука...
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Излюбили тебя, измызгали,
Невтерпеж!
Что ж ты смотришь так синими брызгами,
Иль в морду хошь?
В огород бы тебя, на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.
Сыпь, гармоника! Сыпь, моя частая!
Пей, выдра! Пей!
Мне бы лучше вон ту, сисястую,
Она глупей.
Я средь женщин тебя не первую,
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.
Чем больнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.
К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая... я плачу...
Прости... прости...
<1923>
Любовь - зараза! Любовь - чума!
Есенин
Есенин
Частенько желание женщин и выпивки приводило поэта в такие места, где было вдосталь и того и другого. Сейчас бы мы это назвали андерграундными ночными клубами. А раньше говорили проще – к цыганам.
А где ещё, не в благообразных же поэтических салонах, наш непутёвый автор мог подхватить столь попсовые строки, так и просящиеся в припев какой-нибудь песни Егора Крида или дуэта Элджея с Федуком. А Барбара Стрейзанд со своим альбомом «Love is an Answer», к сожалению, к тому моменту ещё даже не родилась.
А где ещё, не в благообразных же поэтических салонах, наш непутёвый автор мог подхватить столь попсовые строки, так и просящиеся в припев какой-нибудь песни Егора Крида или дуэта Элджея с Федуком. А Барбара Стрейзанд со своим альбомом «Love is an Answer», к сожалению, к тому моменту ещё даже не родилась.
Из стихотворения "Пой же, пой. На проклятой гитаре…" - опубликовано выше.
на носки попала фраза из этого блока:
Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
на носки попала фраза из этого блока:
Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Живу, как денди. Маяковский
Маяковскому, в отличие от 99% советских граждан, несказанно повезло – он бывал за границей! И не один раз. Этот пролетарский поэт, страстный обличитель капиталистического Запада побывал с неоднократными гастролями в разных европейских странах и в Америке, где со сцены под аплодисменты буржуев рассказывал, какие они кровопийцы трудового народа.
Причём Маяковский отнюдь не дрожал над последними грошами, еле наскребая на кровать для ночлега, набитую соломой и клопами, или покупая суп из воды и намёков на мясо. Напротив! Вот что он сообщал своим советским читателям, с замиранием сердца ожидавшим заграничных новостей от своего любимого поэта.
Причём Маяковский отнюдь не дрожал над последними грошами, еле наскребая на кровать для ночлега, набитую соломой и клопами, или покупая суп из воды и намёков на мясо. Напротив! Вот что он сообщал своим советским читателям, с замиранием сердца ожидавшим заграничных новостей от своего любимого поэта.
Владимир Маяковский.
Я в Париже
Живу, как денди.
Женщин имею
. . . . . . . . . . . . . . до ста.
Мой член, как сюжет в легенде,
Переходит
. . . . . . . из уст
. . . . . . . . . . . . . в уста.
Я в Париже
Живу, как денди.
Женщин имею
. . . . . . . . . . . . . . до ста.
Мой член, как сюжет в легенде,
Переходит
. . . . . . . из уст
. . . . . . . . . . . . . в уста.
Дикий.
Маяковский
Маяковский
Завистники Маяковского говорили, что знаменитые революционные «лесенки» появились вследствие алчности поэта – ведь в те времена платили не за знаки, а за строки. Выгода налицо: что ни слово, то строка! До революции же Маяковский вполне обходился традиционными строками.
Но одно было неизменным в жизни поэта, что до революции, что после. Это его любовь к «Лиличке» – Лиле Брик. Он становился прямо-таки дикий. Впрочем, это не мешало ему пользоваться популярностью и у других женщин и вовсю этим пользоваться.
Владимир Маяковский. ЛИЛИЧКА! Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступлённый, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День ещё —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссеча́сь.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Всё равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдёт,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и су́етных дней взметённый карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
26 мая 1916, Петроград
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступлённый, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День ещё —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссеча́сь.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Всё равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдёт,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и су́етных дней взметённый карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
26 мая 1916, Петроград
Снова не было и вот опять
Кстати, это не первый наш опыт обращения к русской литературе при создании коллекций. В 2018 году в рамках Питерской серии мы выпустили носки с цитатами Достоевского, Бродского и Довлатова. Эта коллекция до сих остается хитом продаж и доступна к заказу.
Лукбук
Если вы решили отложить прочтение текстов (над которыми, кстати, трудились писатели, историки и публицисты, а также простые любители словесности), то мы сделали отдельно галерею с картинками. Наслаждайтесь!
Рабочая группа
фотограф: Лена Панасюк
модели: Илья Медведев, Алина Колегова
видео: Максим Бушуев
бэк фото: Алина Губайдуллина
Авторы: доцент каких-то там наук А.Костин, писатель, историк, публицист и преподаватель истории и литературы Андрей Дубровский.
Редактор: В. «Винни» Смирнов
продюсирование: команда St.Friday Socks
модели: Илья Медведев, Алина Колегова
видео: Максим Бушуев
бэк фото: Алина Губайдуллина
Авторы: доцент каких-то там наук А.Костин, писатель, историк, публицист и преподаватель истории и литературы Андрей Дубровский.
Редактор: В. «Винни» Смирнов
продюсирование: команда St.Friday Socks
Похожие материалы: